Остальные четверо солдат лежали на земле безмолвной грудой. Флойд одной
рукой держал Льотура, а другой прижимал к его подбородку наконечник копья.
-- Хочешь  потолковать  с  этим  парнем?  -- спросил меня Флойд. -- Или
пускай отдохнет?
-- Я ничего не знаю...
-- Он ничего не знает. Роняй. Прежде чем  я  договорил,  бесчувственное
тело Льотура увенчало пирамиду спящих конвоиров.
-- Как  насчет этого? -- Флойд указал согнутыми пальцами на оставшегося
стражника.
-- Погоди! Это он все начал. Должно быть, неспроста.
-- Неспроста, -- прохрипел солдат. -- Я хочу вам  кое-что  открыть.  Вы
спокойно выслушаете и не будете смеяться. Понятно?
-- Нам не до смеха, -- заверил я. -- Спасибо, парень, ты нам помог. Так
что ты хочешь сказать?
-- Повторяю:  никаких  смешков! Я не парень, а девушка! Кажется, я вижу
ухмылки?
-- Ошибаешься!  --  воскликнул  я,  кляня  себя  за  неосторожность  --
все-таки  на  моей физиономии промелькнуло веселье. -- Ты нас освободила. Мы
перед тобой в неоплатном долгу. И не смеемся. Выкладывай, в чем дело.
-- Хорошо. Но сначала давайте  уберем  с  дороги  этих  так  называемых
солдат.  И пойдем дальше. У меня приказ доставить вас к Железному Джону. И я
его выполню. Ваш друг в беде, не совершайте опрометчивых поступков. Вперед!
Мы подчинились. Мало что поняли, однако побегали.  Флойд  хотел  что-то
сказать, но я поднял руку.
-- Дискуссии  потом.  Вот  убедимся,  что  Стинго  жив-здоров,  тогда и
потребуем объяснений. Скажи-ка, Флойд, неужели я своими глазами  видел,  как
ты в одиночку вырубил пятерых, пока я возился с жалкими двумя?
-- Ничего ты не видел. Все закончилось еще до того, как ты обернулся.
Рядом со мной бежал все тот же старина Флойд -- но откуда эта твердость
в голосе?  Что  ни  говори,  а денек выдался щедрым на сюрпризы. И Флойд был
прав: в деле я его не видел. Только результаты.
В поле зрения возник кирпичный дворец. Видимо, далеко не всем  солдатам
сообщили,  что  мы больше не кумиры. Стражники у входа подпрыгнули на месте,
чтобы привлечь наше внимание, и отдали честь.
-- Стой! -- скомандовал наш  благоприобретенный  друг  (или  правильнее
сказать  --  подруга?),  и  мы  остановились  перед  часовыми  у  дверей. --
Приказано доставить этих людей к Железному Джону. Разрешите войти?
-- Войдите, -- позволил дежурный офицер. Дверные створки раздвинулись и
сдвинулись, пропустив нас.
Кроме Железного Джона мы увидели в большом зале только одного человека.
Стинго.
Весь в кровоточащих ссадинах, он лежал у стены;  глаз  заплыл  огромным
синяком.
Бедняга
попытался
заговорить,
но
лишь
прохрипел  что-то
невразумительное. ..далее