кабине, к теплому красному огоньку и к тому, что влекло Ванечку на кран, - к 
большой четверти со спиртом.

Опять сжавшись, согнувшись в три погибели, чтобы не мешать вращающемуся, 
гудящему, скользящему, соединяющемуся металлу, он сделал два осторожных шага 
вперед, наступив на кромку движущегося круга, поплыл в темень и пустоту, 
инстинктивно ухватившись за какой-то металлический выступ. Его понесло на 
металле к черной воде, вознесло над бездной, повлекло дальше в ночь, в редкие 
огни обского левобережья. Потом металл остановился, вызвав у него 
головокружение, секунду постоял неподвижно - послышался стук шпал, падающих в 
трюм баржи, затем раздалось легкое гуденье, и Ванечка поехал в обратную сторону. 
Прильнув к металлу, судорожно держась руками за какой-то теплый выступ, Ванечка 
ездил вместе с поворотным краном до тех пор, пока кран не остановился.

Катаюся! - пьяно подумал Ванечка.

- Катаюся! - крикнул он крану, реке, темному небу. - Катаюся!

Ванечка заторопился, бросился к подножию лестницы, ведущей наверх, схватился за 
вибрирующий металл обеими руками, начал торопливо переступать ногами. Но скоро 
он понял, что наверх подняться не может: ноги скользили по металлу, срывались, 
дрожащие поручни сами отталкивали руки назад, и Ванечка скрежетал зубами, 
обливался потом - лестница не пускала наверх. Он было кинулся к ней снова, 
собрался вцепиться руками выше прежнего, но мелькнула тревожная мысль: "Не 
успею". В кране опять назревало движение, что-то опасное, неуловимое происходило 
вверху, готовно гудело, и он попятился, сошел с вращающегося круга. Трубно 
прогудела сирена, огненный глаз равнодушно глянул в пустое небо, и кран опять 
поплыл, задвигался.

- Цыпылов! - закричал Ванечка. - Цыпылов!

Крановщик висел в густом и темном воздухе - светлый и легкий, насквозь 
просвеченный.

- Цыпылов! - кричал Ванечка. - Цыпылов!

Крановщик не слышал его. Он и сам не слышал себя в гудящем воздухе.
 далее