Он на это дело в трубку, видать улыбатся. "Ладно, - грит, - стрелять я тебя из 
вальтера не буду, тебе, наоборот, за него спасибо. Сам полковник Студеникин 
такого вальтера, - грит, - не имеет". Вот так мы разговор с майором, что из 
Колпашева, ведем, обои улыбамся, а потом он на приказанья переходит. "Ну, - 
грит, - подбери мне пяток обских ребят. Я, - грит, - с ними с ходу - в небольшу 
разведку. Надо, - грит, - немцев за вымя пошшупать, чего это они молчат, голосу 
не подают, словно их и нету, мать их за ногу!" Я отвечаю, как надо, по уставу: 
Есть, - говорю, - товарищ майор, сполнить ваше распоряженье! Только, -  говорю, - мне ребят нечего подбирать, как они, - говорю, - счас возле меня сидят  и спорятся, кому остатний раз бычка курить. С куревом, - говорю, - так плохо,  товарищ майор, что надо бы хужей, да некуда. У меня пулеметчики с утра не  курены... Он грит: "Знаю! Сделам! А кого ты со мной пошлешь, Юдин?" - "Как кого?  Да Федьку Мурзина, да Петьку Колотовкина, да Генку Шабалина, да Анатольку  Трифонова, да Олега Третьякова! Все, - говорю, - товарищ майор, наши чила- юльские, один другого охотник да рыбак лучшее, все, - говорю, - в орденах, как  кедра в шишках!" Он говорит: "Это мне подходит! Хороший ты собрал контингент,  Юдин!" Вот так он мне говорит, а я ему: "Будет сполнено!" После этого телефонну 
трубку швырк и тихонечко к тем ребятам подгребаюсь, которые из-за бычка 
спорятся. Ка-а-а-к гаркну: "Смирна! Пятки вместе, носки врозь!" Ну они взвились, 
н-н-у-у они подскочили, розно их крутым кипятком ошпарили! Однакоть стоят ровно, 
на меня геройским глазом зырят, сыколики, пятки вместе, носки врозь, а я перед 
ними хожу, тоже весь бренчу орденами да медалями. "Вот что, - говорю, - орлы-
птицы, дело скучное, не разбери-поймешь: то ли мы в обороне стоим, то ли 
наступленье ведем. Не разбери, - говорю, - поймешь, пришей нашей собаке хвост, 
подари ихней рыбе зонтик". Они, само собой, молчат, дисциплину блюдут, но по 
зыркалкам вижу: заговорят в строю. "Вольно, - говорю, - вопросы имеются, не 
стесняйся, боевой народ, не боись своего командира - спрашивай". Ну, Анатолька 
Трифонов и спрашиват: "А чего ты смекнул, товарищ старший лейтенант?" - "А то, - 
отвечаю, - что в разведку вас подошлю. Сам, - говорю, - не пойду, как у меня 
наблюденья и командованья много, а вот майор из Колпашева, тот с вами пойдет". 
Они, само собой, говорят: "Ура!", "Да здравствует старший лейтенант Иван Юдин!" 
- говорят. И тут как раз прибегат колпашевский майор, и я, конечно, своему 
боевому народу даю дисциплину: "Пятки вместе, носки врозь!" А он: "Давай 
закуривай, ребята!" И вынает из кармана золотой парсигар - во такой! На-а! 
Значит, вынает парсигар и мне: "Закуривай, - грит, - Юдин, это тебе за то, что 
ты мне геройский народ собрал!" - "Спасибо, - отвечаю, - благодарю!... Это же, - 
говорю, - довоенны "Пушки"! Ладно! Он повдоль строю идет, народ осматриват, кого 
надо, проверят. Шустрый такой, веселый, одно слово, городской, колпашевский... А я 
Пушку курю - ну тебе как весело!... Опосля того майор команду дает: "За мной, -  грит, - по одному! Выходим, - грит, - к дороге Котбутс-Финстервальде..." Вот ты 
тако слово можешь выговорить - "Котбутс-Финстервальде"? Да ты и не старайся, 
дура богова, ты тако слово не то что сказать, а и понять не можешь! Ддд-а! Вот, 
значит, майор впереди, они - за ем, я - на месте. Стою, "Пушку" докуриваю, 
кругово наблюденье через стереотрубу произвожу, сквозь зубья матерюсь, как 
промеж нашей позицией и лесом место открытое. А он, немец, начинат оживать: 
постреливат, мины бросат, разные штуки производит. Это, конечно, плохо, но 
хорошо! "Кульманков, - кричу, - лутший снайпер моей роты, кричу, давай!..." 
Кульманков, конечно, из остяков, тоже наш, обской, белку дома в правый глаз бил...  далее