Была ночь перед рабочим понедельником. Давно затихли суетные мотоциклы, полчаса 
назад бесшумно укатил домой последний велосипедный мальчишка, парочки на 
скамейках сидели мертво, шла по тротуару на бесшумных подошвах девчонка из тех, 
кого никто не провожает, стояла мягкая тишина...

- Идти надо, Семен Васильевич...

Витька зашел за спину Баландина, просунув руки под мышки, поставил его на ноги, 
затем ловким движением забросил руку Семена себе на шею, обняв бывшего директора 
шпалозавода за талию, сделал первый пробующий шаг - все было хорошо! "Минут за 
десять доберемся!" - весело подумал Витька и одобрительно сказал:

- Вот какие мы молодцы! Теперь нам подня-я-я-ться на тротуарчик, пойти ро-о-о-о-
вненько... Вот так! Молодца, Семен Васильевич!

Они пошли по белому от лунного света тротуару. Конечно, Семен Баландин все-таки 
немножко покачивался, ноги у него подкашивались, тело обвисало, но разве можно 
было сравнить сегодняшнее с прошлым воскресеньем, когда Витька Малых тащил на 
загорбке неподвижное тело бывшего директора! Сегодня была не ходьба, а разлюли-
малина, одно блаженство, пустяковые пустяки, и Витька Малых улыбался, радуясь за 
Семена, зорко следил за тем, чтобы доски тротуара под Баландиным были ровные, 
чтобы шел он гладким путем. Ах, как было все хорошо, как удачно!

- А вот и аптечка, Семен Васильевич! Вот и до аптечки дошли!

Остановившись возле ярко освещенного окна аптеки, Витька снял руку с талии 
Семена Баландина, выполняя привычные операции, осторожно зашел вперед, чтобы 
Семен мог опереться на его плечи.

- Иди смело, Семен Васильевич! Не бойсь: не упадешь!

В аптеке было светло и чисто, пахло всеми лекарствами сразу, а аптекарша Клава 
отсутствовала - она целовалась в соседней комнате с Володькой, сыном учительницы 
Садовской.

Витька заботливо приставил Семена Баландина к высокому прилавку, слегка 
придерживая его рукой, стал терпеливо ждать, когда аптекарша нацелуется. Слышно 
было, как Клава смеялась, как Володька называл аптекаршу "ласточкой", а в  далее