На скамейке снова наступила напряженная тишина; время как бы замедлилось, 
остановилось, и стало слышно, как хрипло, задушенно, с перерывами дышит Семен 
Баландин, которого уже не держала спина - он упал боком на серые доски забора. 
Бледный, с трясущимися губами, обмякший, как пустой мешок, Семен Баландин из-под 
смеженных ресниц с суеверной надеждой и тайным неверием глядел на деньги. Когда 
Ванечка Юдин еще раз пересчитал монеты, он судорожно глотнул воздух, закашлялся 
и уронил голову на грудь: это был обморок.

- Тридцать четыре копейки не хватает! - торопливо сказал Ванечка Юдин. - А ну 
давай, народ, шукай скорей тридцать четыре монеты, как бы Семен богу душу не 
отдал!... Витюх, гони двадцатник, а у меня пятнадцатушка имеется...

Было около половины девятого, солнце уже перевалило через молодой осокорь на 
обском яру, река на глазах делалась сиреневой и прозрачной, словно ее 
подсвечивали со дна; по улице две девчонки несли на загорбках молодую траву - 
они, наверное, собирались кормить шкодливых коз, которые в стаде пастись не 
умели.

Девочки завернули в переулок, сделалось совсем тихо и пустынно, но через 
несколько секунд из того же переулка, где скрылись девочки, выкатилось один за 
одним десять солнц разного размера - четыре больших, четыре средних размеров, 
два солнца были маленькими. Это ехали на велосипедах пять человек: двое 
взрослых, двое мальчишек десяти-одиннадцати лет и девочка лет семи-восьми.

- Цыпыловы! - шепнул Витька Малых. - Цыпыловы в лес поехали!

Велосипедные солнца медленно катились по длинной улице.
2
Магазинные двери открывались наружу, как в пожарном депо, в помещении пахло 
свежим пшеничным хлебом, мышами, слежавшимся ситцем, хозяйственным мылом и 
рогожей; здесь светились во всю стену два больших окна, стояли неструганые 
сосновые полки, висела табличка "Покупатели, будьте взаимно вежливы с 
продавцом", а у хмурой, всегда строгой продавщицы Поли было сурово-иконное, 
фанатичное лицо. Обнаженные по локоть руки продавщицы не брали товар, а хватали, 
не клали хлеб на весы, а швыряли, не снимали товар с весов, а злобно сдергивали. 
Глаза у продавщицы Поли были постно опущены.

Первой в очереди стояла толстая и важная жена рамщика шпалозавода Варфоломеева -  далее