сверкал огонь до сих пор не погасшей жажды командовать, приказывать, увольнять.

- Пошли, Ванечка! - тихо сказал Витька Малых, страдая за товарища.

Но Ванечка Юдин не услышал приятеля. Он еще раз саркастически улыбнулся, 
поглядев на Сметанина, как на пустое место, сам пошел к волейбольной сетке, 
чтобы снять ее, и в том, как он шел, как двигался и как нес плечи, тоже не было 
ничего смешного, ничего легкого.

Ванечке Юдину оставалось всего несколько шагов до волейбольной сетки, когда от 
футболистов отделилась спокойная фигура в длинных трусах. У приближающегося 
человека были незагорелые рыжие ноги, обутые в разноцветные бутсы, на голове 
проглядывала сеточка, надетая для того, чтобы не путались волосы, на футболке 
белели буквы "Динамо".

- Морщиков! - испуганно вскрикнул Витька Малых. - Тикаем, Ванечка!

Участковый инспектор милиции старший лейтенант Морщиков, играющий в поселковой 
команде центральным защитником, был таким неторопливым и вальяжным человеком, 
так берег свои футбольные силы, что до сетки дойти не изволил: остановившись на 
краю футбольного поля, он поднял руки и показал Ванечке десять растопыренных 
пальцев.

- Десять суток! - обмирая, охнул Витька. - Тикаем, тикаем, Ванечка!

Юдин сник так быстро, как сникает человек, если его, швырнув наземь, 
придавливают коленом. Он болезненно сморщился, выронив из пальцев блокнот и 
карандаш, попятился, прикрываясь Витькой Малых, ибо милиционер глядел на Ванечку 
так, точно еще не решил, возвращаться ли на место центрального защитника или 
надевать форму, висящую на стойке правых ворот. Когда же Витька и Ванечка 
допятились до Семена и Устина, милиционер помахал им рукой: "Вон с площадки!"

Четверо пьяных медленно отступали, все пятились и пятились, и Семен Баландин не 
спускал глаз с вратаря, который стоял у ворот, привалившись спиной к штанге. Это 
был крановщик Борис Цыпылов - опять весь белый, горячий от закатного солнца. 
Боже, какой он был здоровый, молодой, счастливый!... Поиграет в футбол, примет в 
клубной кочегарке душ, пойдет домой на длинных легких ногах. Перешагнув порог, 
поцелует жену, детей, поеживаясь от счастья, усталости и здоровья, ляжет в  далее