С жалостью и ужасом глядел клубный народ на бывшего директора шпалозавода Семена 
Васильевича Баландина - самого грязного, опустившегося и несчастного из 
знаменитой четверки. Когда он подошел к веселому клубу, два старика на крашеной 
скамейке переглянулись, покачав головами, и неторопливо обменялись 
впечатлениями:

- Семену бы Васильичу надоть бы в баню сходить! - неторопливо заметил 
рыжебородый дед и положил подбородок на палку. - Вот ежели ты возьмешь, 
Флегонтыч, купца, то он через баню себя блюл...

- Твоя правда, Макарыч, - согласился второй старик, костистый и совершенно 
лысый. - Баня ему не помешат, но и воздух нужон. Через это ему бы надоть в тайгу 
податься!

Насмешливо, зло и неприязненно смотрел клубный народ на блаженно-красного, 
счастливого собой и опьянением, всем миром и друзьями Устина Шемяку, которому 
поселок не прощал того, что сильный, здоровый мужик, как говорили в поселке, 
смущал на пьянство Семена Баландина, Ванечку Юдина и совсем молодого Витьку 
Малых.

С состраданием и виной перед его фронтовым прошлым смотрел поселковый народ на 
Ванечку Юдина, о пьянстве которого говорили давно устоявшейся, привычной фразой: 
Ванечка-то, он ведь на войне спорченный.

Равнодушно глядел клубный народ на чужака забайкальца Витьку Малых, которому 
ничего не приписывалось, за которым ни вины, ни добра не числилось, а упоминался 
он всегда только в связи с Семеном Баландиным, да и то мельком.

Пристально и по-деревенски дотошно глядел клубный народ на четверых приятелей, 
но уже можно было заметить, что глаза наблюдателей постепенно сходятся на 
Ванечке Юдине, так как именно он возле поселкового клуба проявлял особую 
активность: фыркал и нетерпеливо переступал ногами, кривил нижнюю губу, 
выпячивал грудь.

Отлично зная, что за этим последует, старики на скамеечке прервали беседу, 
мальчишки останавливали велосипеды, не занятые волейболом и футболом парни 
подходили поближе, а киномеханик Гришка Мерлян переместился на более удобное для  далее