тихонечко беседовала с кем-то и даже воркующе смеялась; сначала - издалека - 
Витька не мог понять, с кем это Анка мурлычет, но когда приблизился к калитке, 
то удивился: рядом с Анкой сидела старая старуха Кланя Шестерня, опираясь на 
палку.

Веселая Анка старуху слушала внимательно, хохотала охотно, отклоняясь назад и, 
освещенная крылечной лампочкой, показывала два ряда белых зубов. Считающий бабку 
Кланю Шестерню смешной и забавной, Витька радостно остановился в калитке, загодя 
бесшумно смеясь, услышал скрипучий голос старухи:

- Твой-то взрачный, работяшший, наживной, все при нем, голуба моя льдиночка, но 
он у тебя сопьетси в само коротко время... Вот ты на меня, Анют, веселым глазом 
глядишь, зубы перламутровы кажешь, а он у тебя сопьетси как пить дать...

Набегавшаяся за день по деревне бабка Кланя Шестерня казалась все такой же 
шустренькой и даже голову держала выше обычного, хотя по-прежнему походила на 
громадную шестерню - эта сгорбленная спина, эти локти, эти лопатки, этот острый 
затылок...

- Давай, бабуль, давай! - весело закричал Витька старухе. - Давай наводи 
критику. Это я расчудесно люблю!

Закрыв за собой скрипучую калитку, Витька было побежал к жене и старухе, но 
неожиданно для самого себя приостановился, зачем-то поглядев в землю, пошел к 
крыльцу медленно. Он приблизился к Анке, хихикнув, ткнул ее пальцем в круглое 
колено и сказал:

- Здоров, Анка!

Было понятно, что Витька стесняется при свете долго глядеть на высоко открытые 
ноги жены, робеет при виде ее немного обнаженной маленькой груди. Поэтому он 
совсем смутился от присутствия бабки Клани Шестерни, сев рядом с Анкой, сказал 
развязно:

- Ну ты давай, бабуль, дальше рассказывай, как я сопьюся. Это мне шибко 
интересно будет послушать...

Ночь стояла сказочная. Небо теперь было бархатисто-зеленым, звезды тонко  далее