- У тебя ум за разум заходит, дура! Будь у меня под рукой срезка, я бы тебя 
огрел...

Устин Шемяка действительно начал оглядываться по сторонам, однако ничего не 
нашел и грозно ощерил зубы.

- Сто восьмую закончили в два часа ночи, ребята! - ласково улыбаясь, сказал 
Витька Малых. - Поэтому вы обои правые... Если смотреть с одной стороны, то вроде 
в среду, если с другой - то в четверг... А за премии Ванечка прав! Я сам пять 
семьдесят получил...

- Так где же они? - шепотом спросил Устин.

- Эти пять семьдесят пропиты! - считающе проговорил Ванечка Юдин. - Сегодня рупь 
- это рупь, в то воскресенье Витюха трешку вынес - это четыре... Ну, рупь Анке 
пошел... Ты вот лучше скажи сам, Устин, где твои два трояка? Ты ведь тоже за сто 
восьмую премию огреб...

После этих слов четверо перестали глядеть друг на друга, опустив головы, долго 
рассматривали носки своих пыльных сапог, шарили по земле глазами с таким видом, 
словно искали пропажу, а когда молчать сделалось невмоготу, Устин Шемяка 
медленно поднял руку, сложив пальцы кукишем, поднес их к носу Ванечки Юдина.

- А вот этого ты не видал, пьяница несчастный?! У меня небось семья! Детишки 
образование получают... Не все пропивам, как некоторые...

Семен Баландин молчал. Он оторопело глядел на поселок Чила-Юл, выражение лица у 
него снова было такое, точно Семен недавно проснулся и обнаружил, что находится 
в незнакомом месте. Над поселковыми домами, оказывается, тысячесвечовой лампой 
горело солнце, возле околицы строились пять брусчатых домов, подле конторы 
шпалозавода стоял новенький "газик", чистый, уютный и веселый поселок обнимала 
река. Глаза Семена с заузившимися зрачками были широко открыты, плечи удивленно 
приподняты, а стоял он на тротуаре так робко, отстраненно, словно не знал, что 
такое тротуар.

- Так! - шептал он сухими, потрескавшимися губами. - Вот так!
 далее