голову,  и  возвестил,  что  найдено  средство  вернуть принцессе Пирлипат
утраченную  красоту.  Король обнял его горячо и благосклонно и посулил ему
бриллиантовую шпагу, четыре ордена и два новых праздничных кафтана.
- После обеда мы сейчас же и приступим,  -  любезно прибавил король.  -
Позаботьтесь,  дорогой чудодей,  чтобы небритый молодой человек в башмаках
был под рукой и, как полагается, с орехом Кракатук. И не давайте ему вина,
а  то  как бы  он не споткнулся,  когда,  словно рак,  будет пятиться семь
шагов. Потом пусть пьет вволю!
Дроссельмейера  напугала  речь  короля,
и,
смущаясь  и  робея,
он
пролепетал,  что  средство,  правда,  найдено,  но  что обоих -  и  орех и
молодого человека,  который должен его разгрызть,  - надо сперва отыскать,
причем пока еще очень сомнительно,  возможно ли найти орех и щелкунчика. В
сильном гневе потряс король скипетром над венчанной главой и зарычал,  как
лев:
- Ну, так тебе снесут голову!
На счастье поверженного в страх и горе Дроссельмейера,  как раз сегодня
обед пришелся королю очень по вкусу,  и  поэтому он был расположен внимать
разумным  увещаниям,  на  которые  не  поскупилась  великодушная королева,
тронутая  судьбой  несчастного  часовщика.  Дроссельмейер  приободрился  и
почтительно доложил  королю,  что,  собственно,  разрешил задачу  -  нашел
средство к излечению принцессы,  и тем самым заслужил помилование.  Король
назвал это глупой отговоркой и пустой болтовней,  но в конце концов, выпив
стаканчик желудочной настойки,  решил,  что оба -  часовщик и  звездочет -
тронутся в  путь и  не вернутся до тех пор,  пока у них в кармане не будет
ореха Кракатук.  А человека,  нужного для того,  чтобы разгрызть орех,  по
совету королевы,  решили раздобыть путем многократных объявлений в местных
и заграничных газетах и ведомостях с приглашением явиться во дворец...
На этом крестный Дроссельмейер остановился и обещал досказать остальное
в следующий вечер.
КОНЕЦ СКАЗКИ О ТВЕРДОМ ОРЕХЕ
И в самом деле,  на следующий день вечером, только зажгли свечи, явился
крестный Дроссельмейер и так продолжал свой рассказ:
- Дроссельмейер и придворный звездочет странствовали уже пятнадцать лет
и  все  еще  не  напали на  след ореха Кракатук.  Где они побывали,  какие
диковинные приключения испытали,  не пересказать, детки, и за целый месяц.
Этого я  делать и  не собираюсь,  а  прямо скажу вам,  что,  погруженный в
глубокое уныние,  Дроссельмейер сильно стосковался по  родине,  по  милому
своему Нюрнбергу. Особенно сильная тоска напала на него как-то раз в Азии,
в дремучем лесу, где он вместе со своим спутником присел выкурить трубочку
кнастера.
"О  дивный,  дивный Нюрнберг мой,  кто  не  знаком еще с  тобой,  пусть
побывал он даже в Вене, в Париже и Петервардейне, душою будет он томиться,
к тебе, о Нюрнберг, стремиться - чудесный городок, где в ряд красивые дома ..далее