?Серая мышь
Виль Владимирович Липатов
Дни стояли хорошие. Целую неделю в небе ни облачка, солнце над рекой сразу 
поднималось желтое, вычищенное и промытое, и казалось, что он так и создан, этот 
мир, - с голубым небом, с прозрачной Обью, с жарой, не обременительной из-за 
речной прохлады...

Воскресным утром над поселком Чила-Юл солнце висело вольтовой дугой, река в 
берегах чудилась неподвижной, как озеро, кричали голодные чайки.

Присоединившись с раннего утра к трем постоянным приятелям, Витька Малых как 
начал улыбаться, так и продолжал до сих пор растягивать длинные губы, по-
шальному щурить глаза и на ходу приплясывать, точно чечеточник. Сам он был 
длинный, как жердина, суставы у него как бы от рождения были слабыми, и весь он 
вихлялся, напевал про то, как "на побывку едет молодой моряк, грудь его в 
медалях, ленты в якорях", и при этом поглядывал на дружков луково, с подначкой.

По длинной деревенской улице они шли гуськом - Витька Малых посередине, впереди 
него торопился шагать Ванечка Юдин, позади - Устин Шемяка, а Семен Баландин шел 
отдельно, на особицу. Он, конечно, весь был вялый и темный, стонал сквозь 
стиснутые зубы, глаза были стеклянными. Устин Шемяка шел с напружиненными 
скулами, а Ванечка Юдин морщил лоб, прикидывал, как обернется сегодняшнее 
воскресенье - радостью или печалью.

Собрались дружки в условленном месте к восьми часам. Первым выбрался на свет 
божий Семен Баландин - дрожащий и черный, с погасшими глазами, с мертвенно-
бледной кожей лица; вторым появился злой Устин Шемяка; третьим хлопотливо 
прибежал Ванечка Юдин, забыв поздороваться с приятелями, сразу начал 
глубокомысленно морщить лоб и соображать. Витька Малых присоединился к приятелям 
уже на ходу. Он с каждым поздоровался за руку, каждому пожелал хорошего 
воскресенья, а потом от молодой утренней радости начал напевать про моряка, про 
то, как "за рекой, на косогоре, стали девушки гурьбой..."

Они шли по улице, где все было по-утреннему, по-воскресному. Отсыпаясь за всю 
неделю, женщины не торопились топить дворовые печурки, мужчины еще спали, 
старики с палками в ожидании далекого завтрака терпеливо сидели на лавках. По 
улице, опустив хвосты, шли охрипшие за ночь собаки, коровье стадо уже 
позванивало боталами возле околицы, поперек дороги лежала здоровенная свинья с  далее