вытянула вперед противную кошачью голову с  кривым клювом.  А часы хрипели
громче и громче, и Мари явственно расслышала:
-  Тик-и-так,  тик-и-так!  Не  хрипите  громко  так!  Слышит все король
мышиный.  Трик-и-трак,  бум-бум!  Ну,  часы, напев старинный! Трик-и-трак,
бум-бум! Ну, пробей, пробей, звонок: королю подходит срок!
И...  "бим-бом,  бим-бом!"  -  часы  глухо и  хрипло пробили двенадцать
ударов.  Мари очень струсила и  чуть не  убежала со  страху,  но  тут  она
увидела,  что  на  часах вместо совы сидит крестный Дроссельмейер,  свесив
полы  своего  желтого  сюртука  по  обеим  сторонам,  словно  крылья.  Она
собралась с духом и громко крикнула плаксивым голосом:
- Крестный,  послушай,  крестный, зачем ты туда забрался? Слезай вниз и
не пугай меня, гадкий крестный!
Но  тут отовсюду послышалось странное хихиканье и  писк,  и  за  стеной
пошли беготня и топот, будто от тысячи крошечных лапок, и тысячи крошечных
огонечков глянули сквозь щели в  полу.  Но  это были не огоньки -  нет,  а
маленькие блестящие глазки,  и  Мари увидела,  что  отовсюду выглядывают и
выбираются из-под  пола  мыши.  Вскоре  по  всей  комнате пошло:  топ-топ,
хоп-хоп!  Все  ярче  светились глаза мышей,  все  несметнее становились их
полчища;  наконец они выстроились в  том же порядке,  в  каком Фриц обычно
выстраивал своих солдатиков перед боем. Мари это очень насмешило; у нее не
было врожденного отвращения к мышам,  как у иных детей,  и страх ее совсем
было улегся, но вдруг послышался такой ужасный и пронзительный писк, что у
нее  по  спине забегали мурашки.  Ах,  что  она  увидела!  Нет,  право же,
уважаемый читатель Фриц,  я  отлично знаю,  что у  тебя,  как и у мудрого,
отважного полководца Фрица Штальбаума,  бесстрашное сердце,  но если бы ты
увидел то, что предстало взорам Мари, право, ты бы удрал. Я даже думаю, ты
бы шмыгнул в  постель и без особой надобности натянул одеяло по самые уши.
Ах, бедная Мари не могла этого сделать, потому что - вы только послушайте,
дети!  -  к самым ногам ее, словно от подземного толчка, дождем посыпались
песок,  известка и  осколки кирпича,  и из-под пола с противным шипеньем и
писком вылезли семь мышиных голов в  семи ярко сверкающих коронах.  Вскоре
выбралось целиком и  все туловище,  на  котором сидели семь голов,  и  все
войско  хором  трижды  приветствовало громким писком огромную,  увенчанную
семью диадемами мышь.  Теперь войско сразу пришло в движение и -  хоп-хоп,
топ-топ!  -  направилось прямо к  шкафу,  прямо на  Мари,  которая все еще
стояла, прижавшись к стеклянной дверце.
От  ужаса  у  Мари уже и раньше так колотилось сердце, что она боялась,
как  бы  оно  тут  же  не выпрыгнуло из груди, - ведь тогда бы она умерла.
Теперь  же  ей  показалось,  будто  кровь  застыла  у  нее  в  жилах.  Она
зашаталась,  теряя  сознание, но тут вдруг раздалось: клик-клак-хрр!.. - и
посыпались осколки стекла, которое Мари разбила локтем. В ту же минуту она
почувствовала  жгучую боль в левой руке, но у нее сразу отлегло от сердца:
она не слышала больше визга и писка. Все мигом стихло. И хотя она не смела
открыть  глаза,  все же ей подумалось, что звон стекла испугал мышей и они
попрятались по норам.
Но что же это опять такое? У Мари за спиной, в шкафу, поднялся странный ..далее