когда-то  носил  на  цепочке  от  часов, а потом подарил Марихен в день ее
рождения, когда ей минуло два года! Разве вы позабыли?
Ни отец, ни мать не могли этого припомнить.
Когда  Мари  убедилась, что лица у родителей опять стали ласковыми, она
подскочила к крестному и воскликнула:
- Крестный,  ведь ты  же все знаешь!  Скажи,  что мой Щелкунчик -  твой
племянник,  молодой господин Дроссельмейер из Нюрнберга,  и что он подарил
мне эти крошечные короны.
Крестный нахмурился и пробормотал:
- Глупые выдумки!
Тогда отец отвел маленькую Мари в сторону и сказал очень строго:
- Послушай, Мари, оставь раз навсегда выдумки и глупые шутки! И если ты
еще  раз  скажешь,  что уродец Щелкунчик -  племянник твоего крестного,  я
выброшу за  окно  не  только Щелкунчика,  но  и  всех остальных кукол,  не
исключая и мамзель Клерхен.
Теперь  бедняжка  Мари,  разумеется,  не  смела и заикнуться о том, что
переполняло  ей  сердце;  ведь вы понимаете, что не так-то легко было Мари
забыть  все  прекрасные  чудеса,  приключившиеся  с  ней.  Даже, уважаемый
читатель  или  слушатель, Фриц, даже твой товарищ Фриц Штальбаум сейчас же
поворачивался  спиной  к  сестре,  как  только она собиралась рассказать о
чудесной  стране,  где  ей  было  так  хорошо.  Говорят, что порой он даже
бормотал сквозь зубы: "Глупая девчонка!" Но, издавна зная его добрый нрав,
я никак не могу этому поверить; во всяком случае, доподлинно известно, что
не веря больше ни слову в рассказах Мари, он па публичном параде формально
извинился  перед  своими гусарами за причиненную обиду, приколол им вместо
утраченных  знаков  отличия  еще более высокие и пышные султаны из гусиных
перьев  и  снова  разрешил трубить лейб-гусарский марш. Ну, а мы-то знаем,
какова была отвага гусар, когда отвратительные пули насажали им на красные
мундиры пятна.
Говорить о своем приключении Мари больше не смела,  но волшебные образы
сказочной страны не  оставляли ее.  Она  слышала нежный шелест,  ласковые,
чарующие звуки;  она видела все снова, как только начинала об этом думать,
и, вместо того чтобы играть, как бывало раньше, могла часами сидеть смирно
и  тихо,  уйдя  в  себя,  -  вот  почему  все  теперь звали  ее  маленькой
мечтательницей.
Раз  как-то  случилось,  что  крестный чинил часы у  Штальбаумов.  Мари
сидела около стеклянного шкафа и,  грезя наяву,  глядела на Щелкунчика.  И
вдруг у нее вырвалось:
- Ах, милый господин Дроссельмейер, если бы вы на самом деле жили, я не
отвергла бы вас, как принцесса Пирлипат, за то, что из-за меня вы потеряли
свою красоту!
Советник суда тут же крикнул:
- Ну, ну, глупые выдумки!
Но в то же мгновение раздался такой грохот и треск, что Мари без чувств
свалилась со  стула.  Когда  она  очнулась,  мать  хлопотала около  нее  и
говорила: ..далее