Я живу внутри пустой гипсовой фигуры. Незаметное отверстие, которое служит мне входом, находится в подставке. Сначала меня очень нервировали собиравшиеся время от времени рядом с фигурой группы людей, которые вели себя довольно шумно. Но, поскольку все это было связано с приятными для моих ушей звуками музыки, я быстро привык и просто оставался внутри до тех пор, пока люди не уходили.
Так же быстро я привык и к безопасным, спокойным помещениям.
Полые гипсовые фигуры, толстые свечи, цветы в стеклянных сосудах, приглушенный свет, тишина, каменный пол…
Я бы остался там надолго, но в один прекрасный день все фигуры убрали в сторону, полы покрыли брезентом, а вдоль стен воздвигли леса.
Во мне вновь проснулась сильная потребность отыскать свое крысиное семейство, отыскать тот город, в котором я родился, ту старую пекарню и подвал со следами зацементированных нор. Внутри высокого здания теперь постоянно были люди, и я чувствовал себя в опасности.
Я пустился в странствия ночью – проскальзывая под стенами домов, вдоль садовых заборов, пересекая площади и улицы, я бежал от далекого шума волн, от запаха моря и голосов плывущих по каналу кораблей. Я бежал туда, где находился мой родной город, где было мое первое гнездо.
Города похожи друг на друга. Чаще всего я приезжаю и покидаю их по ночам. Меня постоянно преследуют крысы.
Собратья, принадлежащие к моей семье, должны сразу узнать меня. И я жду того момента, когда приблизившаяся ко мне крыса не бросится на меня, чтобы перегрызть горло, не издаст пронзительного писка, призывающего сородичей к нападению на чужака.
Я путешествую, перебираюсь с места на место. Меня толкает в путь стремление вернуться в некогда покинутые мною места, непреодолимое желание найти их… Меня гонит в дорогу память.
Может, это уже последний город? Последний из тех, так похожих на город моей памяти. И все же я не могу сразу вспомнить, те ли это подвалы, те ли каналы, те ли подземные ходы, те ли сточные канавы? Я не узнаю их. Я прибыл сюда в самом начале зимы, и первые же порывы ледяного ветра загнали меня глубоко под землю.
Давным-давно во всех городах я ищу пекарню в боковой улочке – с подвалом, в который прямо с улицы ссыпают уголь. В этом подвале, рядом с насосом на стене должны были остаться следы зацементированных крысиных нор.
У меня остается все меньше времени – я старею, теряю нюх, слух, зрение. Только что я бросился на паука, приняв его по ошибке за сороконожку или жука. Я уже не так силен, я слабею. Я бегаю медленнее, прыгаю не так высоко, как раньше, быстрее устаю.
Я стараюсь избегать опасностей. Уступаю дорогу крысам, кошкам, собакам. Не нападаю больше на поросят и кур. Питаюсь выброшенными в сточные канавы корками хлеба, огрызками. Обхожу стороной магазинные склады и кладовки в квартирах людей – я боюсь, что меня поймают. Я боюсь смерти.
Моя темная шерсть поседела вдоль хребта, на ушах, на боках. Когти стали часто ломаться. Резцы растут медленнее и, что ещё хуже, стали очень хрупкими. Недавно верхний зуб вдруг сломался, когда я пытался перегрызть твердую дубовую доску. ..далее