Старый самец хорошо знает переулки и свалки, он умеет избегать опасностей, показывает гнезда ос и шмелей, предупреждает о подкрадывающихся лисах, куницах и ласках. Учит доставать мед из стоящей в кладовке бутылки – прогрызает пробку, а потом раз за разом опускает в густую жидкость свой длинный хвост. Движения его четки и* уверенны – он отлично знает силу своих мощных, беспрерывно растущих зубов. Он умеет открыть ими металлическую крышку на банке с ароматным топленым салом, может прогрызть тонкую жестяную стенку мясных консервов, знает, как перекусить веревку, с которой свисает копченый окорок.
Старый самец заботится о своих зубах. Мы выбираемся на поверхность по темному, вырытому крысами коридору. Я слышу отдаленный лязг трамвая, шум идущей по улице толпы. Мы движемся вдоль ровной бетонной поверхности. Одна из прилегающих друг к другу плит раскрошилась. Мы протискиваемся внутрь – осторожно, чтобы не повредить брюхо об острые прутья стальной арматуры. Здесь, в выложенном толем и залитом смолой углублении, тянется толстый кабель, покрытый оловом. По поверхности металла бегают мелкие сверкающие искорки. Я замечаю на проводах следы крысиных зубов, а на полу – металлические крошки.
Я грызу и выплевываю старое олово. Ритмично двигаются челюсти. Сопротивление металла раздражает, я стараюсь расправиться с ним, ищу положение поудобнее, грызу с разных сторон. Олово уступает перед моим напором. Я перегрызаю тонкие проволочки внутри кабеля – сверкающие искры обжигают десны, и я перестаю грызть. Мы возвращаемся.
Старый самец – отяжелевший, с поредевшей на спине и боках седой шерстью, с порванными в стычках ушами, напоминающими клочковатую грибницу, со сломанным, без кончика, длинным безволосым хвостом – сохранил ещё ловкость и хитрость, силу и осторожность.
Я подсматриваю за его действиями, перенимаю приемы, учусь заранее чувствовать опасность, учусь быть предусмотрительным. Кошки, змеи, ястребы, совы, вороны, свиные зубы, конские копыта, коровьи рога, ловушки, падающие на голову оловянные гири, нафаршированные ядом куриные и рыбьи головы, отравленное зерно, едкие жидкости и газы, которые пускают в норы, люди и крысы – старый самец знаком со всеми подстерегающими на пути опасностями, он познал их за свою долгую жизнь и он знает, что рычащий автомобиль куда менее опасен, чем бесшумно летящая сова или тихо крадущийся кот.
В углу подвала лежат аппетитно пахнущие пирожные. Старый самец обнюхивает их, отходит в сторону, возвращается, опять обнюхивает, не дотрагиваясь зубами.
С большим трудом, стараясь не касаться шерстью поверхности пирожных, он обливает их мочой и оставляет свои испражнения, оповещая всех, что угощение несъедобно.
В соседних подвалах среди стопок бумаги нет ничего съедобного. Зато в нескольких местах мы обнаруживаем такие же пирожные и печенье, а в гнезде, устроенном в ящике с бумагами, – останки крысиного семейства, наевшегося отравленных лакомств.
Мы находим ещё много покинутых крысами гнезд, разлагающиеся трупы мышей и дохлого кота. Мы быстро покидаем это напичканное отравой здание.
В другой раз я нахожу насаженную на стальную проволоку аппетитно пахнущую голову от копченой трески. Старый самец ведет себя так, как будто совершенно не замечает восхитительного аромата. Это несколько сдерживает мои намерения, хотя зрелище стекающего с рыбьей головы жира притягивает, как магнит, и я сглатываю стекающую в рот слюну.
Старый самец идет дальше, как будто источающей запахи рыбьей головы просто не существует. Мимо нас проскакивает привлеченный ароматом, подпрыгивающий от радости молодой самец.
Сейчас он возьмется за вкусный трофей, вонзит свои резцы в хрустящую пахучую шкурку, станет рвать нежные волокна, сожрет застывшие желеобразные глаза, доберется до мозга.
Я отберу у него рыбью голову. Ведь я же сильнее! И я поворачиваю назад.
Голова все ещё торчит на кривой проволоке. Молодой самец приближается. Резкий щелчок – и металлический валик перебивает крысе хребет. По резцам стекает струйка крови. Хвост вздрагивает в конвульсиях. Конец. Мне хочется сбежать подальше отсюда. Но старый самец пробегает мимо меня, направляясь прямиком к рыбьей голове. Он поднимается на задние лапы, опираясь на хвост, стаскивает лакомство с загнутой проволоки и, сжимая его в зубах, возвращается ко мне. В ловушке остается молодая крыса с перебитым позвоночником и струйкой свернувшейся крови на морде. Я бегу за старым самцом, за восхитительным ароматом копченой рыбы. ..далее